Thinks In Wire | Мысли в проводах

Мысли и рассказы
август 2007 г.

Ключ от свободы

Я обнаружил для себя, что есть фильмы явно не укладывающиеся в общие параметры для кинопроката. Попытка найти диск с этим фильмом закончилась неудачно. Я сначала искал его на полках в прокате, потом спросил есть ли такой фильм, потом попытался подсказать жанр. Но жанра ему я не смог дать. Хотя это простая драма. Из списка ярлычков на стеллажах витрины ни один не мог подойти к «Жизни Дэвида Гейла». Не было у них драмы.

Ни один из других просмотренных фильмов кроме этого не вызывает у меня ничего особенного. К этому я снова и снова возвращаюсь к нему. Обдумываю и вспоминаю сюжет, но так и не понимаю его до конца. Хочу выразить благодарность мастеру создавшего эту загадку.

Жизнь Дэвида Гейла пошла наперекосяк, когда он, не желая сделать хуже, помог отчислить студентку со своего факультета. Она же вступила с ним в половую связь и позже обвинила его в изнасиловании.

Профессор Дэвид Гейл был уволен из университета, его жена развелась с ним и забрала с собой их сына. Единственное, чем профессор дорожил это его сын. Оставшись без него, Гейл спивается, теряет всякую надежду на возвращение сына.

Блуждая под градусом, он высказывает длинные монологи на философскую тему, оценивая и осуждая древних философов.

Не имея своего дома, он живет у друзей, тех с кем Гейл вместе работал в университете.

Дэвид Гейл, участвуя в общественной жизни, выступая против смертной казни, никогда не относился к этому серьезно. В споре с губернатором он срывается с тона диалога и переходит в яростную, гневную отповедь. На что губернатор сажает его в лужу вопросом: «Какого человека мы казнили по ошибке? Назовите его, и я назначу повторное следствие». Дэвид Гейл не смог ответить, и этот ход «Движения против смертной казни» становится бесполезным. Соратник и друг Гейла говорит, что тот думает только о себе.

Но после смерти Дэвида Гейла и якобы убитой и изнасилованной им главы «движения», выясняется, что убит невиновный человек.

Ключ от его свободы был не внутри, как у убитой, а снаружи. Дэвид Гейл спокойно и почти безразлично идет на казнь. И директор тюрьмы объявляет, что штат Техас казнил преступника.

Но перед смертной казнью Дэвид Гейл просит молодую журналистку восстановить его честное имя, ради его сына, может единственного человека, которого он любил больше себя. Журналистка Бетси Блум нашла видеозапись, которая доказывает, что профессор невиновен. Она опоздала. Его уже казнили. И судьба дает ей ключ от свободы, оправдание перед совестью и ее угрызениями. По почте Бетси Блум получает кассету. Где ясно видно, что Дэвид Гейл подобно Сократу принял чашу с ядом.

Нельзя сказать, что ему было нечего терять, он мог реабилитировать сам себя, мог добиться встречи с сыном через суд, мог работать и сделать хоть что-то, лишь бы увидеть сына. Зачем спрашиваю я, зачем он это сделал? Я спрашиваю себя и не понимаю. Может быть отгадка кроется в тех монологах или где-то еще. Её не может не быть, она же была у самого профессора. Его речи звучат так, как если бы Гейл хотел нам донести что-то очень важное. Но обращаясь к несуществующему собеседнику, он видимо не рассчитывает быть услышанным.

Во чтобы то ни стало он старается быть услышанным. Преподавая философию, он входит в раж под конец учебного занятия. Активист «Движения против смертной казни» выступает перед людьми и участвует в студенческих вечеринках. Как это может быть связано между собой? И почему в друг ни с того ни с сего Гейл идет на эшафот?

Похоже все вышеперечисленное не приоритеты для профессора. Потеря сына – вот основная причина. Основные цели – продолжение рода и получение удовольствий становятся проклятием, если элементарно не хватает сил на них. Нет цели – нет смысла – нет желания жить.

В его жизни первым был его сын, потом его преподавательская работа, и под конец его участие в общественном движении. Последнее скорее всего как реализация охотничьего инстинкта. Способ поиграть в прятки с чужими умами. Охотничий азарт просыпается во время преследования добычи. Но не имея возможности удовлетворить инстинкты, чувствуем себя несчастными.

Природа наших желаний такова, что мы любим свои желания, а не того или кого желаем. С исполнением мы уже не радуемся этому так, как представляли себе это. Как у Веллера в рассказе «Думы» поставил себе человек цель подумать-поразмышлять, добился, но не думается и все тут. И Дэвид Гейл это знал, как знал это и Сократ, выпив чашу с ядом. Но разве могло это подтолкнуть на самоубийство.

План самоубийства созрел во время прогулок по городу. Вспоминая Сократа, Иуду и других самоубийц, он оправдывает их и решает уйти. Помогло ему совпадение. Самоволка не его манера и последний шаг должен быть чем-то сильным, значимым для людей, которые для него что-то значат.

Мы судим в других то, что осуждаем в себе, те же грехи. Нам нужно покусать кого-то. Или посмотреть как кусают другие. Порой мы не задумываемся о последствиях своих действий направленных на получение удовольствия. Жалеем о содеянном, но исправить что-либо уже поздно.